Непридуманные истории

«Во время войны я был в блокаде, учился в армейском училище. Когда немцы подходили уже близко, наше училище занималось эвакуацией завода, на котором мы учились на оптиков-механиков. Позже наше училище послали под Лугу копать окопы, Лужский рубеж. Копать было очень тяжело, мы были еще детьми, лопаты больше нас, возраст, вес, рост, сила не имели значения, мы все работали в равной доле. Мы не успели закончить, когда немцы подошли совсем близко. Войска начали занимать позиции. А нас отправили…

«Детство, как же давно оно было, в этом году я отпраздновала свое 90-летие! Мое отрочество было великолепным, в 1941 году должна была пойти в первый класс, но в нашу мирную жизнь ворвалась война. С семьей эвакуировались в Горьковскую область, там окончила 4 класса.

В 1944 году вернулись в Ленинград, тут встретили День Победы.
Окончив школу, поступила в Лесотехническую академию на инженера лесного хозяйства. Мне нравилось это направление, было интересно учиться. Но все же в своей профессиональной деятельности ушла немного в другое. Занималась тем, что подготавливала памятники архитектуры к реставрации. В силу образования, знала дереворазрушающие грибы, насекомых и хотя, конечно, здания были не деревянные, все старые перекрытия именно такие. На них базируется лепка, роспись и чтобы ее сохранить, нужны были мои знания. Моя профессия очень редкая, смело можно сказать — уникальная!
Если перечислять, какие памятники архитектуры я сумела сохранить, то это будет большой список. Назову некоторые: домик Петра I, деревянный иконостас Петропавловского собора, многие архитектурные строения Петергофа и Пушкина.

Проработала 20 лет. У меня была длинная жизнь и очень интересная. К счастью, когда годы взяли свое, я не осталась одна.

Знакомая рассказала мне о еврейской организации, где оказывают всевозможную поддержку пожилым людям. В начале немного стеснялась, делала все сама, как было всю жизнь, не привыкла, что кто-то помогает. Потом пришлось обратиться за помощью, здоровье не позволяло продолжать привычную жизнь.

Сейчас у меня есть постоянная помощница, которая приносит продукты, помогает по дому. Недавно меня свалила болезнь, была очень высокая температура – 38,8, даже вызывали скорую. Работница готовила мне, ухаживала, без нее бы не справилась. В моем возрасте уже тяжело делать даже самые обыденные вещи.

Спасибо «Еве» за то, что рядом!»

«Мне трудно вспоминать детство — это было тяжелое время. Росла с бабушкой и тетей. Пережили войну, — вот что самое главное. Вместе мы были счастливы.
Шло время, росла, училась. Окончила Фармацевтическое училище и по распределению попала в воинскую часть. Там была большая санитарная часть: операционная, аптека, стационар. Получила воинское звание. Была довольна своей должностью, нравилось работать с военными — честными, сильными людьми. Встретила будущего мужа и создала семью.

Отслужила в армии 4,5 года, ушла, потому что Хрущев призвал к разоружению, начались сокращения. После демобилизации работала в аптеке. Потом круто поменяла свой жизненный курс и перешла работать в Технологический институт им. Ленсовета. Мне очень повезло, попала на кафедру «Технологии электрохимических производств» — она была выпускающей. Работала сначала лаборантом, потом в должности инженера, затем заведующей кафедры. Замечательный был коллектив, наглядный эффект своей деятельности — важнейшее для меня. Отработала 27 лет, до самой пенсии.

Мое знакомство с «Евой» произошло очень давно, даже уже и не вспомнить год. Обратилась в организацию за помощью, меня приняли, и с того времени постоянно выручают. Дело «Евы» очень благородное, они спасают пожилых людей, — таких, как я. Безмерно благодарна и просто счастлива, что эта организация есть!»

Наталья Адольфовна (83 года) – член Общества бывших узников фашистских концлагерей и гетто. Человек, который своими руками бережно структурировал и собирал альбомы по концлагерям в музее Холокоста «Евы».
Ее история начинается в осажденном нацистами Ленинграде и заканчивается на Северном Кавказе, где Наталья Адольфовна с сестрой и мамой чудом убереглись от смерти в адской машине Холокоста.

Наталья Адольфовна вспоминает:

«Я сама пережила Холокост, член Общества бывших узников фашистских концлагерей и гетто.
Мы с сестрой услышали о музее Холокоста по телевизору: Павел Маркович приглашал евреев в музей в «Еве», созданный такими же, как мы – бывшими узниками. Мы пришли, это было в конце 90-х.

Павел Маркович попросил меня, как человека с высшим филологическим образованием, сделать альбомы по концлагерям. Материал какой-то был собран, но в разбросанном виде. Нужно было комплектовать в единые сборники. Собирала информацию по каждому концлагерю, читала, структурировала. Тогда еще не было компьютеров, все делалось вручную. Каждый альбом – воспоминания людей, трагичные, тяжелые, но очень важные.

Потом проводила экскурсии по музею. К нам приезжал представитель из Израиля, привезла кое-какие вещи: маленькие Библии, игрушки, фотографии. Больше всего мне запомнились: кукла (представлялось, как в страшное время ее сжимала в руках какая-то маленькая девочка, стараясь спрятаться от происходящего); Библии, которые держали в руках люди, молились, будучи в шаге от смерти.

В музее хранится моя личная фотография, оставшаяся от отца, погибшего на фронте. Он сделал этот снимок прямо перед войной, подписав: «Наташке на память» — это единственное, что у меня от него осталось.

Сестра написала рассказы-воспоминания о нашем детстве. О том, как мы жили в доме напротив Летнего сада и однажды в Лебяжью канавку попал заряд, ударная волна от которого разбила все окна. Мама, спавшая в это время под простыней, проснулась вся в осколках. Второпях она увела нас во внутренний дворик, там было безопаснее. Град снарядов, падающих в Неву, сотрясал все вокруг.

Писала о том, как с бабушкой ходили на Неву набирать воду. В валенках, с ведерком 6-летняя девчушка в мороз добывала воду для семьи.

Вспоминала, как мы уехали на Кавказ в апреле 1942 года. Ехали по Ладоге на машине, в кузове, мне было всего 1,5 года. Водитель ехал с открытой дверцей, чтобы не провалиться под лед. Мама рассказывала, что вокруг виднелись плавающие головки детей, перед нами разбомбили детский сад.

Потом приехали на Северный Кавказ. Думали, что спаслись от голода, страха, разрухи. Но уже в августе туда пришли немцы. Мама зарыла наши свидетельства о рождении. Позже всем сказали зарегистрироваться. Многих знакомых после регистрации расстреляли. Мы не пошли, тем самым спаслись. Но не надолго.

Маму повели в гестапо, мы хитростью сбежали: Галя подошла к часовому, следившему за нами, и сказала: «Мы заблудились, потеряли маму, пропустите, пожалуйста», он открыл нам ворота, так мы выбрались. Пошли к знакомой, она нас спрятала. Мать, допросив, отпустили.
Какое-то время она работала в пекарне на немцев, один из них все время подсовывал ей пирожки в карман, говорил: «для твоих девочек». Однажды к маме прибежала знакомая — переводчица у немцев, она увидела список на расстрел, где были наши имена. Велела бежать, но идти нам было некуда: двое маленьких детей, бабушка на руках. Мама оставила эту новость при себе и молча ждала этого дня.
В это время шла Сталинградская битва, немцев разбили, добрались до Северного Кавказа и в один день взяли врагов в котел. Это было за день до нашего расстрела! Так мы спаслись.

Музей Холокоста — священное место. В нем память, которую мы и будущее поколение обязаны хранить, чтобы больше никогда не повторились эти гонения по национальному признаку, чтобы никому больше не пришлось переживать эти страх, боль, потери»

Я родилась в Ленинграде, отец был военным: не по профессии, а по призванию. Прошел Финскую войну, потом попал на Ленинградский фронт, после войны служил на Дальнем Востоке. Мама — блокадница, коренная ленинградка, училась в строительном институте на факультете водоснабжения, была одной из тех, кто запускал в 1943 году водопровод, до сих пор хранится ее грамота.

В жизни я решила протоптать собственную дорожку, по образованию музыкант, преподаватель. Двадцать пять лет проработала в музыкальной школе, а всего у меня стаж сорок. Последние пятнадцать лет посвятила Школе эстетического развития, которую основала сама. На базе трех школ открыла блоки дополнительного образования. В те времена это было новинкой, далеко не в каждом учреждении такое было. Мне удалось это сделать, собрала очень хорошую профессиональную команду, школа работала по многим направлениям: музыкальное, театральное, художественное. Мы показывали достойные результаты.

В 2009 году ушла по состоянию здоровья. У меня нашли онкологию, пошли осложнения на кости.
Четыре года назад попала в сложную, безвыходную жизненную ситуацию – осталась без обеих рук. Одна рука была переломана, вторая – послеоперационная с лимфостазом. Упала в гололедицу, локоть раздробился, пришлось делать 2 операции.
Я одинокий человек, в трудную минуту мне было не к кому обратиться. Тогда «Ева» пришла мне на помощь самым серьезным образом. Это были и врачи на дому, и лечебная гимнастика, и помощница по дому, которая приходила ежедневно. Мне буквально спасли жизнь.

Сейчас что-то тяжелое не могу носить ни в одной из рук, в состоянии приготовить простенький обед, а вот принести продукты – непосильная задача. В целом стараюсь мало выходить на улицу, онкология дает о себе знать, прогрессирует некроз костного мозга, кости реагируют. Но ничего! И с этим я справляюсь, знаю, что у меня есть поддержка — «Ева», — и все кажется не так уж плохо.

В пандемию вообще не выходила на улицу. Надевая маску и перчатки, ко мне приходили помощники, помогали, все делали. И лекарства приносили, и оплачивали коммунальные услуги, и продукты, и многое другое.

Если оценивать помощь «Евы» по стобалльной системе, тогда это сто баллов! Что говорить о внимании, подарках, материальной помощи, продуктовых посылках. Постоянно предлагают все новую и новую поддержку. Как, например, онлайн-программа, — звучит невероятно интересно, но к сожалению, мне это физически недоступно, мелкая моторика сложно мне дается, да и с техникой не лажу.

Самое дорогое – внимание и забота, люди в «Еве» прекрасны. Со мной сначала сотрудничала одна девушка, но потом ей пришлось уехать на родину. Если честно, я волновалась, думала, что не привыкну к новому, но зря. Пришла очень достойная женщина — внимательная, доброжелательная и прекрасная хозяйка.

Мою благодарность «Еве» не описать в двух словах, только если в самых восторженных. Восхищена тем, как все организовано, как человек, когда-то связанный с подобным, пониманию, как это непросто, особенно найти на это средства. Отдельное спасибо тем, кто способствует помощи одиноким, нуждающимся людям!
От государства получаю только пенсию, любая помощь для меня бесценна, не представляю, как бы я справлялась.

Музея был создан в 1998 году Павлом Марковичем. Он с нуля воссоздал это место. Ему помогали многие бывшие узники, которые работали в строительстве: материалами, рабочей силой. Общими усилиями было образовано это бесценное пространство. Я познакомилась с музеем в 2004 году. Подключили помогать Наталье Адольфовне, она создавала картотеку, вместе с ней сделали альбомы концлагерей. Параллельно Павел Маркович попросил меня организовать посещение музея школьниками. Я ходила по еврейским…

Я родилась 23 февраля 1933 года в полной, счастливой семье, но, к сожалению, первые мои воспоминания связаны не с этим... Пережила блокаду, — да, именно пережила, это было тяжело. Наверное, не стоит упоминать о боли, страхе, голоде, холоде — все это было и, к счастью, осталось позади. После великой победы мы вернулись в Ленинград, по вызову отца. Пошла в школу, не была отличницей, но училась прилично. Самой своей большой удачей в жизни считаю то, что выбрала специальность, которая меня…

Я родилась в Киеве, мне было 7 лет, когда началась война. Эти бомбы, этот страх, кошмар, голод, — три недели ада остались кровавым отпечатком в моей памяти. Отец ушел на фронт, нас отправил к своей бабушке в Куйбышев. Там мы прожили всю войну. Училась, пошла в музыкальную школу на отделение скрипки. Позже родственники увезли нас в Алматы, не хотели бросать одних. Ребенком мне было очень сложно слышать и осознавать, что родной город больше не так спокоен и дружелюбен. Теперь там царит ужас и…

«Родилась в Ленинграде, у меня было хорошее детство, мама по образованию была дошкольным преподавателем и дефектологом, папа — педиатр.
У нас была еврейская семья, дедушка по отцовской линии был очень религиозным человеком, это передалось и папе, дома был кашрут, придерживались традиций, праздновали еврейские праздники.

Сколько себя помню, хотела быть врачом, но с поступлением в институт получилось смешно. Закончила школу, пошла подавать документы в Первый медицинский университет, хотела поступать в Педиатрический, пойти по стопам отца. Но у меня просто не приняли документы, сказали: «Детонька, как бы ты ни отвечала, больше тройки мы тебе не поставим», причина этого была непонятна.

Расстроилась, дабы сбросить негатив, решила до дома прогуляться пешком. Проходила мимо улицы Якубовича, увидела надпись «Приемная комиссия», даже не посмотрела, что это такое, просто зашла, заполнила все анкеты, и у меня взяли документы. Только когда сдавала экзамены, поняла куда попала, — это был ЛИАП.
Поступила, мне там сразу понравилось, это было действительно интересно. Отучилась на инженера-конструктора радиоэлектронной аппаратуры. До сокращений, которые начались в 90-е, работала по профессии.

Потом устроилась в охранное предприятие в столовую, позже трудилась в жилищном контроле, в 1996 году у меня появилась собака – пудель, что определило мою дальнейшую судьбу.
Пудель – необычная порода, их нужно стричь, причем регулярно и не за маленькие деньги, а их у меня практически не было, на жизнь хватало, да и только. Я подумала, если средств нет, нужно научиться делать самой, и научилась. Так стала грумером.

В это время в Синагоге организовался Махон (учебное заведение) для старших, закончила его и мне предложили работать машгиахом. Согласилась, хотя и было волнительно, — никогда в таких объемах не работала, одно дело дома, а другое для большого количества народа. Обратилась к раввину Певзнеру за поддержкой, он мне очень помогал: подсказывал, объяснял, периодически приезжал. Эта работа мне нравилась, потом еще была машгиахом в еврейском детском саду. Когда ушла, устроилась диспетчером в такси, но проработала совсем недолго.

Однажды мне стало нехорошо, поднялась температура, вызвала скорую и меня забрали в больницу. Поставили диагноз — парапроктит, в тот же день прооперировали, через 1,5 месяца выписали, как положено. А на самом деле, выпустили умирать.

Врач перепутал диагноз, когда все пошло не так, как должно было идти по протоколу, он решил, что самое простое – обвинить меня, что я симулянтка. Во время перевязок все время орал: «Холокоста на тебя нет», несмотря на то, что сам был евреем. Туда приехала, хотя и на скорой, но ходячая, все было нормально, а когда выписали, — ноги практически не работали, плохо соображала. Начался путь борьбы.

Побывала во многих больницах, на мое счастье, попала в больницу Петра Великого, к шикарному хирургу. Он меня прооперировал, направил в другую больницу, где меня буквально заново учили ходить. И я потихонечку начала восстанавливаться, тогда ко мне прикрепили патронажного работника.
Для меня это стало спасением, я живу одна, семьи нет, родители погибли, замужем никогда не была, только домашние животные, за которыми тоже нужен уход. Сотрудник полностью меня обслуживал, она внесла огромный вклад в процесс реабилитации.

Сейчас, когда, к счастью, хотя бы немного хожу, могу передвигаться по квартире и приготовить что-то простенькое, лишь бы была еда, ко мне также приходит социальный работник от «Евы», приносит продукты, готовит, прибирается. Периодически звонит куратор Ольга Ефимовна, узнает, как я – это очень приятно, когда о тебе помнят, поддерживают и заботятся. Мне привозят подарки на праздники – безмерно радует, поднимает праздничное настроение и наполнение наборов всегда потрясающее.

Спасибо «Еве» за все, что вы делаете для меня!»

«Я родилась в городе Гомель, Белоруссия, но там не жила: папа был корреспондентом московской «Комсомольской правды», после моего рождения он нас увез.
Жили одно время в Минске, я еще была крошкой, ходила там в детский сад, а потом переехали. Перемещались очень много — везде следовали за отцом, куда его направляла Москва. Были в Иркутске, во всех городах Средней Азии, во Владивостоке, объездили всю Россию.
Наша семья была очень крепкой – мама везде следовала за любимым мужем и я, соответственно, с ними.

Мое детство закончилось одномоментно, в Иркутске я обварилась. Мы тогда жили в гостинице, где поселили от газеты, я была шустрым ребенком, бегала по коридорам, не сидела на месте. Однажды столкнулась с поварихой, выходящей из кухни с кастрюлей горячего супа, дальше помню только боль, агонию и испуг женщины.
Меня приезжал осматривать профессор из Москвы, сказал, что мне нужно ехать туда, где солнце. Мы удивились, но последовали наставлению, уехали в Ташкент. У меня после случившегося остались шрамы на шее, лицо, к счастью, удалось спасти. Отец стал заместителем редактора «Комсомольской правды» Узбекистана.

Позже папу забрали в армию, и я, мама, бабушка и два моих маленьких братика очень мучились. Я ходила получать обеды на всю семью в центр помощи для семей, чьих отцов забрали. Солнце и жара очень изнемогали меня. Мать пошла работать на Ленинградский военный завод, он был эвакуирован.

Когда война закончилась, отца направили работать в Алматы, мы последовали за ним. Там окончила 7 классов и твердо сказала родителям, что до 10 учиться не буду, хочу получить специальность и решила пойти в педагогическое училище. В это время папу направили в Самарканд. Жили в военном городке, я пошла учиться.
Окончила с красным дипломом, благодаря этому без экзаменов поступила в Ленинградский педагогический институт им. Герцена. Переехала в Ленинград. Родители вернулись на родину в Белоруссию.

Успешно закончила институт, устроилась логопедом. Все 50 лет работала в Педиатрической академии консультантом-логопедом. Вышла на пенсию по здоровью, сердце подводило, инфаркт следовал за инфарктом. Сначала смерть мужа, потом сына, каждая потеря сопровождалась инфарктом.
Сейчас стараюсь тщательно следить за здоровьем, беречь себя ради внуков»